Почему жестокость так часто распространяется в узком кругу, будь то семья или группа сверстников? Этот вопрос давно волнует психологов и социологов. Мы интуитивно чувствуем, что насилие порождает насилие, но как именно это происходит на биологическом уровне? Недавнее исследование, опубликованное в «The Journal of Neuroscience», проливает свет на эту сложную проблему, используя в качестве модели поведение мышей. Ученые не просто подтвердили, что агрессия может быть «заразной», но и выявили конкретный нейронный путь в мозге, отвечающий за этот процесс, а также ключевое социальное условие, без которого механизм не запускается. Эти открытия помогают понять, почему циклы враждебности могут замыкаться внутри тесных социальных групп.

Как наблюдение за насилием влияет на последующее поведение

Агрессия — это не только то, что индивид совершает сам, но и то, что он может впитать, наблюдая за другими. Классические работы в психологии показали, что дети могут становиться более жестокими после наблюдения за враждебно настроенными взрослыми. Позднее было установлено, что частое столкновение с нападками со стороны сверстников или в семье повышает риски асоциального поведения в будущем. Похожие эффекты наблюдались и у животных: например, грызуны, как правило, становятся более склонными к конфликтам после того, как увидят драку сородичей.

Чтобы детально изучить этот феномен, исследователи разработали особый поведенческий тест для мышей, состоящий из двух фаз.

1. Фаза наблюдения. Одну мышь, названную «свидетелем», помещали в отсек с прозрачной перегородкой. По другую сторону находилась мышь-«демонстратор» (это мог быть либо знакомый сокамерник, либо незнакомец), которой позволяли взаимодействовать с третьей мышью-«нарушителем». Эти взаимодействия могли включать в себя и драки. Мышь-свидетель все видела и слышала, но не могла вмешаться физически;
2. Фаза проверки. Спустя 30 минут уже саму мышь-свидетеля знакомили с новым «нарушителем». В этот момент ученые фиксировали, проявит ли свидетель враждебность в этом новом для себя столкновении;

Этот простой, на первый взгляд, эксперимент был призван ответить на главный вопрос: существуют ли определенные социальные или средовые факторы, которые делают такое обучение враждебности более вероятным? И, как показали дальнейшие шаги, ключевой фактор действительно был найден.

Роль знакомства в передаче враждебного настроя

Результаты эксперимента оказались весьма показательными. Выяснилось, что только те свидетели, которые наблюдали за нападением знакомого им демонстратора, сами становились более склонными к атакам. Если же свидетель видел драку с участием незнакомой особи, это никак не влияло на его дальнейшее поведение — уровень его собственной враждебности не повышался. Важно отметить, что эти эффекты были специфичны именно для агрессивного поведения и не распространялись на другие типы социальных взаимодействий. Иными словами, животные не просто копировали любое поведение, а избирательно перенимали именно модель нападения.

Хотя ученые и предполагали, что фактор знакомства сыграет свою роль, эффект оказался поразительным. Однократное краткое наблюдение за знакомым зачинщиком драки полностью меняло дальнейшее поведение наблюдателя. Тот факт, что такая простая переменная, как узнаваемость, может служить «воротами» для распространения враждебности, подчеркивает, насколько глубоко социальный контекст формирует функции мозга.

Не правда ли, это многое объясняет в человеческих взаимоотношениях? Похожие механизмы давно отмечались у людей и животных в других контекстах. Например, крысы склонны копировать пищевые предпочтения только у своих соседей по клетке, игнорируя незнакомых грызунов. Эмоциональное заражение, такое как страх или стресс, также гораздо легче распространяется между особями, которые знают друг друга. Теперь же стало ясно, что и передача склонности к насилию подчиняется тому же правилу — социальные связи имеют решающее значение.

Нейронные механизмы и активность миндалевидного тела

Чтобы понять, что именно происходит в мозге в момент наблюдения, исследователи сосредоточились на определенной его части — медиальной амигдале. Эта область, также известная как миндалевидное тело, обрабатывает социальные и сенсорные сигналы и, как было известно ранее, играет важную роль в агрессивном поведении.

Ранее та же научная группа показала, что возбуждающие нейроны в задней части этой области могут временно повышать склонность к нападению после драки.

Возникла гипотеза: а что, если эти же нейроны активируются и во время пассивного наблюдения за конфликтом?

Для проверки команда использовала метод под названием фиброфотомерия, чтобы в реальном времени записывать нейронную активность в медиальной амигдале мышей-свидетелей. Что же они обнаружили?

• Активность этой области мозга была значительно выше, когда мышь наблюдала за нападением знакомого демонстратора по сравнению с наблюдением за незнакомцем;
• У контрольных животных, у которых не было специального флуоресцентного белка для детекции активности нейронов, подобных всплесков не наблюдалось;
• Любопытно, что активность также немного возрастала во время неагрессивного социального поведения, но только в том случае, если это поведение исходило от знакомого демонстратора, который уже проявлял себя как зачинщик. Это говорит о том, что мозг в данном контексте интерпретировал даже нейтральные сигналы как потенциально угрожающие;

Таким образом, мозг не просто пассивно фиксирует картинку, он активно анализирует социальную значимость происходящего. Близкий сородич, проявляющий враждебность, вызывает куда более сильный нейронный отклик, чем посторонний. Этот отклик, как оказалось, и является ключом к «обучению» агрессии.

Что будет если «отключить» центр агрессии в мозге

Зафиксировать активность мозга — это одно, но доказать, что именно она является причиной изменений в поведении, — совсем другое. Чтобы установить причинно-следственную связь, ученые пошли дальше и решили попробовать искусственно управлять работой нейронов медиальной амигдалы. Для этого они применили два передовых метода: хемогенетику и оптогенетику.

Сначала с помощью хемогенетики они «заглушили» эти нейроны во время фазы наблюдения. Результат был однозначным: мыши с подавленной активностью миндалевидного тела гораздо реже становились агрессивными впоследствии, даже после наблюдения за атакой знакомого сородича. Тот же итог дало и оптогенетическое ингибирование, которое использует свет для временного подавления нейронной активности. Нейронный путь был перекрыт, и «заражение» враждебностью не происходило.

Затем был проведен обратный эксперимент. Ученые искусственно активировали эти нейроны во время наблюдения за незнакомым агрессором — то есть в ситуации, которая обычно не вызывает у свидетеля никакой реакции. И случилось именно то, что они ожидали: мышь-свидетель с большей вероятностью сама начинала атаковать в следующей фазе, хотя обычно незнакомые демонстраторы такого эффекта не вызывают.

Эти результаты убедительно показывают, что медиальная амигдала не просто активируется во время наблюдаемой агрессии, но ее активация необходима и достаточна для того, чтобы наблюдатель усвоил и впоследствии воспроизвел эту модель поведения.

Гендерные различия и будущие направления исследований

Как и в случае с любыми исследованиями на животных, существуют ограничения в том, насколько напрямую эти выводы можно применять к людям. Хотя мыши и являются полезной моделью для изучения нейронных цепей, их социальные системы и когнитивные процессы отличаются от наших. Одним из неожиданных результатов стало то, что самки мышей не демонстрировали этого типа социально передаваемой агрессии ни при каких условиях. Это может отражать истинные половые различия в путях формирования враждебного поведения, или же это может быть связано с особенностями конкретной линии мышей, использованной в исследовании.

В будущем ученые планируют изучить другие линии грызунов или более внимательно рассмотреть гормональные циклы, чтобы прояснить, могут ли самки также обучаться агрессии через наблюдение. Сейчас исследователи выясняют, как многократное воздействие знакомой враждебности изменяет «проводку» медиальной амигдалы и связанных с ней цепей. В конечном счете, есть надежда, что эта работа выявит нейронные мишени, которые можно было бы использовать для снижения патологической агрессии или долгосрочных последствий воздействия насилия.

Таким образом, исследование показывает, что враждебность действительно может быть «заразительной», но этот процесс не является неизбежным и всеобщим. Он опосредован социальными связями, которые усиливают то, насколько сильно мы усваиваем поведение других. Биологическим «переключателем» в этом механизме выступает медиальная амигдала, кодирующая социальную идентичность. Понимание этого сложного взаимодействия между социальным контекстом и нейробиологией может помочь в разработке мер, направленных на прерывание циклов насилия в обществе, предлагая новые подходы к решению старой, как мир, проблемы.